Вражеская пропаганда изощрялась в клевете. В листовках, которые
вперемежку с фугасами немцы сбрасывали над нашими городами, селами и
войсками, сообщалось о полном разгроме Красной Армии, указывались сроки
взятия Москвы и Ленинграда. Фашистские политики пытались играть на
националистических чувствах людей, разжечь антисемитизм, неприязнь
украинцев к русским и т. д. За Щиграми с немецкого самолета были сброшены в
гущу наших отходящих войск несколько евреев и выброшены вымпелы снадписями: «Жиды и комиссары — вот с кем борется германская армия».
Фашистские летчики хулиганили, сбрасывали на беженцев и войска тракторные
колеса и другой металлолом, который при падении выл, как какие-то необычные
бомбы. Над оборонительными рубежами, возводимыми населением, с самолетов
рассыпали издевательские листовки с виршами, сочиненными, вероятно, каким-
нибудь белоэмигрантом:
Дорогие дамочки!
Вы не ройте ямочки.
Немецкие таночки
Обойдут те ямочки.
Вся эта неумная пропаганда воздействие на советский народ имела, в
основном, диаметрально противоположное тому, которое ожидали немцы.
Сбрасывание живых евреев с самолетов не поджигало антисемитизм, а наоборот, вызывало
чувство ненависти к изуверам-нацистам. Иллюзии о том, что немцы культурный
народ, гуманная нация, проводники технического прогресса, воспитанные на
передовых идеях, имевшиеся до войны у многих наших людей, начали исчезать.
Народ увидел звериное лицо фашизма во всей его красе, и ненависть к
захватчикам росла, как снежный ком.
По пути пришлось видеть много примеров любви нашего народа к армии и ее
солдатам. Крестьяне делились с отходящими воинами буквально последним
куском хлеба. Были, конечно, и враждебные выпады, вызванные далеко не всегда
неприязнью к армии, а зачастую отчаянием, страхом перед неизвестным
будущим.