Кадры для проведения всей этой работы мы вчетвером должны были
подбирать и готовить из числа местных жителей, военнослужащих, выходивших
из окружения, солдат и командиров своих войск, военнопленных и перебежчиков
противника. После ускоренной, длившейся иногда всего несколько часов,
подготовки, как правило, без достаточной проверки, разведчики переправлялись
через линию фронта, с ними обусловливалось время и место встречи по
возвращении с задания. Данные, полученные таким образом,
систематизировались, предварительно обобщались и направлялись начальнику РО
для использования в разведсводках.
Для решения таких сложных и ответственных задач отделение имело в своем
распоряжении только 4 оперативников, никакими другими силами и средствами
оно не располагало. Отсутствовали штатный обслуживающий персонал,
транспорт, средства связи, гражданская экипировка, продовольствие, технические
средства. Не имелось утвержденных положений об оперативной агентурной
разведке, и каждый ее сотрудник в решении своих задач руководствовался лишь
здравым смыслом и интуицией, т. к. зачастую не было возможности даже
посоветоваться со старшим начальником. При решении каждой несложной в
принципе операции оперативные работники сталкивались с непреодолимыми
трудностями ее материального обеспечения. Автомобиль для перевозки разведчиков рассматривался как роскошь. Автотранспорта не хватало для доставки
боеприпасов и эвакуации раненых. Разведчиков зачастую нечем было кормить.
Для экипировки предназначенного к отправке в тыл врага нашего
военнослужащего приходилось выменивать у местных жителей гражданскую
одежду на военную форму. Лишь в начале 1942 года удалось добиться
разрешения получать для питания разведчиков 20— 30 солдатских месячных
пайков. Без ограничений можно было лишь снабжать наших людей деньгами, но
они в прифронтовой полосе и у нас, и у противника практически никакой
ценности не имели, а выдача их большими суммами могла стать причиной
провала. Агентурных радиостанций в армии не было.
Понятно, что при таком состоянии дел можно было вести лишь пешую
маршрутную разведку, что мы и делали, набирая и наскоро подготавливая
советских патриотов преимущественно из числа гражданских лиц, знающих
отлично местные условия, имевших связи на занятой немцами прифронтовой
полосе. После краткого инструктажа такие разведчики (в том числе женщины,
старики и даже подростки) переправлялись нами через линию фронта с задачами
получения сведений методом наблюдения и осведомления о численности танков,
артиллерии, самолетов на прифронтовых аэродромах, передвижении войск и др.
Пройдя по определенному маршруту или дойдя до нужного населенного пункта,
собрав сведения о войсках врага, такой маршрутник возвращался на оговоренный
участок фронта, где его принимал наш работник. Понятно, что в период
наступления таким путем решить большинство разведывательных задач было нельзя. Наши лучшие разведчики-маршрутники, подобранные в Михайлове,
которых направляли окольными путями в Богородицк, отстоявший от нас на 70—
80 км, должны были пройти скрытно от противника пешком в один конец около
100 км, провести разведку и вернуться обратно. Тем временем наши войска с
боями успевали уже далеко продвинуться вперед, вследствие чего разведчик
зачастую не мог найти своих начальников, информация обесценивалась. А бывало
и так, что стремительно наступающие войска обгоняли наших «ходоков» еще при
их движении к месту разведки. Много наших людей гибло и в процессе сборасведений в прифронтовой полосе и особенно при переходе линии фронта. Таким
образом, несмотря на героические усилия наших чудесных советских людей, на
том уровне организации и обеспечения агентурной разведки признать ее
эффективной было нельзя, и при тех условиях основным средством добывания
сведений о противнике в армии была войсковая разведка боем. С началом
наступления в полосе армии стали чаше попадаться пленные, которые хотя и
продолжали вести себя вызывающе, но при умелом допросе сообщали иногда
довольно подробные сведения о своих войсках. Весьма редко, но попадались
перебежчики, преимущественно из числа антифашистов, обычно сообщавшие
неплохие данные о противостоящем противнике.
Армия в незначительной степени использовала авиаразведку, т. к. у немцев
было абсолютное превосходство в воздухе, и наши разведывательные самолеты,
как правило, сбивались.
Связь в армии была на уровне Первой мировой войны и являлась одним из уязвимых звеньев. Радиосредств было недостаточно
даже для связи с дивизиями, и они непрерывно терялись. На поиски их по
личному указанию командующего направлялись, как правило, офицеры
разведывательного и оперативного отделов. Понятно, что поиски дивизий армии
на необъятных просторах Московской области не являлись основной задачей
разведки того времени, но доказать это командованию майор Колесов не решался
и зачастую сам на броневичке отправлялся искать потерявшийся штаб какого-
либо соединения. На этом этапе это было, очевидно, важнее поисков дивизий
противника, который отходил с упорными боями.
Блуждая по фронтовым дорогам в броневиках, на санях, верхом, а зачастую и
пешком в поисках нужных разведке лиц, своих потерянных штабов, стремясь
попасть одними из первых в освобожденные нашими войсками населенные
пункты с целью захвата в разгромленных немецких учреждениях и штабах
оперативных документов, бланков удостоверений личности, образцов прописки и
т. д., а иногда и просто в поисках трофейного имущества для обеспечения
разведчиков, нам воочию пришлось увидеть и пережить все ужасы войны.
Пепелища на месте деревень и сел, о существовании которых в прошлом иногда
можно было догадаться лишь по торчащим печным трубам, руины маленьких
районных городов, через которые трудно было пройти даже пешком, и всюду
засыпанные снегом трупы, толпы обезумевших от горя людей, ищущих своих
близких, роющихся на месте пожарищ, голодных, обмороженных.