Информация продолжала поступать. Умолчать о ней было невозможно.
Ее докладывали руководству, но начальники управления генерал-лейтенант Голиков
Ф. И., а в последующем генерал-майор А. П. Панфилов снабжали ее
комментариями и резолюциями, сводящими на нет существо донесений.
Так, на одном солидном докладе, содержащем расчеты и даты
предполагаемого нападения, начальник РУ Панфилов начертал резолюцию:
«Английские инсинуации, имеющие целью столкнуть нас лбами с Германией».
Понятно, что донесения, обработанные таким образом, соответствовали
внутреннему убеждению Сталина, они действовали успокаивающе, не могли
вызвать нежелательной реакции, а все знали, насколько решительна и остра она
могла быть. То, что источников такой правдивой информации стали относить к
числу двойников, предателей, врагов народа, карьеристов не интересовало.
В сентябре 1939 года из Варшавы прибыл в РУ бывший военный атташе
(ВАТ) СССР в Польше генерал-майор П. С. Рыбалко, который настоятельно
рекомендовал усилить разведку против немцев. В ответ Панфилов бестактно
заявил ему, что в разведке дуракам нет места, и откомандировал его в войска.
Говорят, что в 1943 году генерал-майор Панфилов был назначен командиром
танковой бригады в корпус генерал-лейтенанта Рыбалко, и последний не без
иронии напомнил Панфилову, что служить ему с дураком будет, очевидно,
нелегко. Но в корпусе оставил.
Понятно, что от такого рода руководителей было трудно ожидать
объективности, партийной принципиальности и государственной мудрости.
А события нарастали с катастрофической быстротой. Из РО приграничных
военных округов, от многочисленных разведчиков и агентов в различных точках
земного шара продолжали поступать сотни донесений, одно тревожнее другого.
Они докладывались с соответствующими комментариями руководству,
добросовестно учитывались и подшивались к делу. На полноте и убедительности
докладываемой правительству информации о намерениях Германии напасть на
СССР губительно сказывалась децентрализация добывающего разведывательного
аппарата за рубежом и двух самостоятельных органов — РУ РККА и НКВД.
Зарубежный аппарат, подчиненный Берии, также получал данные о подготовке
Германии к агрессии, но всесильный Лаврентий Павлович, зная недоверчивость и
всемерное стремление Сталина любой ценой оттянуть столкновение с немцами,
успокаивал его и убеждал в нереальности войны с ними. Менее влиятельное
руководство РУ не столько следило за объективностью полученных сведений и
своевременностью их мотивированного доклада, сколько за тем, чтобы не
разгневать этими сведениями члена политбюро ЦК ВКП(б) Берию и не вызвать, в
лучшем случае, с его стороны строгих организационных, а может быть, и
внесудебных санкций. А насколько они были строги, было известно в
достаточной мере.